- В ССЫЛКЕ Книга третья. Бог желает спасти вас теперь.
- Мистик и медиум баронесса Крюденер. Провидцы, прорицатели, медиумы и Юлиана Варвара ( Юлия Барбара) Крюденер небосклон Европы, угаснув в тиши. Он отчаянно рискует, но другого пути спасения нет. Великий Хирен Франции · Гадание на книге Ицзин или книге Перемен.
- Юлия Крюденер и Анна Лион. Теги: Юлия Крюденер скачать книги, Юлия Крюденер аудиокнига mp3, Юлия Крюденер книга .
Глава первая ЛЕНИН, ТРОЦКИЙ И. Ленин) Русский народ — дрова в топке мировой революции.
Троцкий) ВЧК — лучшее, что дала партия. Дзержинский) Широкие, чинные коридоры Смольного института благородных девиц как- то сразу сделались по- восточному тесными и неопрятными. Между похожих на биндюжников с маузерами матросов бегали черноволосые, юркие большевики с жуликоватыми глазами, звучали визгливые голоса. И устраивалось все необыкновенно грязно, неудобно и бестолково.
Путь спасения от смерти, путь жизни вечной. Он решил говорить о всепрощающей милости Божьей и о пролитой крови Христа на Голгофском кресте, чем Он принес. Здесь и книги, оставшиеся по завещанию от Юлии Крюденер Анне Сергеевне, а потом перешедшие ко мне.
Баронесса Варвара Юлия фон Крюденер, урождённая Фитингоф (1764—1824). Окончательно она стала на новый путь после поездки в Лифляндию, в 1804 году. Этому способствовали возраст, исключавший возможность светских . Этого товара нет в наличии, однако вы можете заказать его и, если он появится, мы сообщим вам об этом. Книга рассказывает о человеке, для которого поиск истины и смысла бытия был смыслом всего его жизненного пути. Редсток был истинный слуга Христов, отдавший свою жизнь на служение идеалам Евангелия, и поэтому его путь в России был благоуспешен и. Это миф о спасении мира через.
Ленину отвели для отдыха комнату, в которой почему- то почти не было мебели, только в углу валялись брошенные на пол одеяла и подушки. Но и прокуренные, заплеванные «страшными» и «веселыми чудовищами» коридоры, и мышиный, смешанный с чесноком, запах, которым пропитались подушки и одеяла, не вызывали отвращения. Это был запах русской революции. Широко раздувая ноздри, устраивался Ленин на своей первой смольнинской постели?
Быстрый успех обезоруживает, как и поражение! Голова сама по себе не казалась большой, но, когда Ленин наклонял ее вперед, огромными становились лоб и голые выпуклины черепа. Как- то сами собой из- под могучего лобно- черепного навеса выступали ленинские глаза.
Нижняя часть лица с рыжевато- сероватой растительностью как бы оставалась в тени»! Сталин тогда приехал из Сибири, не скрывая своих претензий на руководство партией. И вот в самый разгар его работы, которой Сталин придавал характер работы вождя, и появился Ленин. Он вошел на совещание, точно инспектор в классную комнату, и, схватив на лету несколько фраз, повернулся спиной к учителю и мокрой губкой стер с доски все его беспомощные каракули. У делегатов чувство изумления и протеста растворилось в чувстве восхищения. У самого Сталина, это было видно по его лицу, обиду теснила зависть, зависть — бессилие. Коба оказался посрамлен перед лицом всей партийной верхушки, но бороться было бесцельно, потому что и сам Сталин тоже увидел новые, распахнутые Лениным, горизонты, о которых он и не догадывался еще час назад.
Сейчас, когда совершился Октябрьский переворот, было так же. Троцкого, рассыпанных по томам его сочинений, никаких свидетельств о том, что происходило тогда в комнате с одеялами, не осталось.«Биографическая хроника жизни В. Ленина», избегающая в числе многих сподвижников В. Троцкого, не упоминает и об этой комнате. Семеновым, беседа с инженером- технологом Козьминым, интервью корреспонденту «Рабочей газеты», отдых на квартире В. Бонч- Бруевича, но никаких упоминаний о встречах и разговорах с видными работниками партии нет, или они обезличены участием В. Ленина в различных заседаниях.
Троцкого (косвенно они подтверждаются воспоминаниями других сподвижников В. Ленина), что именно в той комнате с одеялами и была выработана принципиально новая стратегия государственного строительства. Тут надобно сделать пояснение. Многие критики большевиков совершенно справедливо указывают на антинародный, антигосударственный характер их деятельности. Однако, как только встает вопрос, а почему этим антирусским силам удалось захватить власть в России, разговор уходит в туманные рассуждения о масонском заговоре, о происках мировой закулисы, которые не столько отвечают на вопрос, сколько переформулируют его. Спору нет, и заговор был, и мировая закулиса не дремала, но ведь не об этом речь, а о том, почему русское национальное и государственное сознание оказалось неспособным противостоять атаке злых сил, почему русское общество позволило захватить власть в стране жалкой кучке заговорщиков. Савинкова ответа на этот вопрос нет, но из них становится ясно, что в октябре 1.
Мой друг, юнкер Павловского училища, Флегонт Клепиков, открыл дверь и впустил незнакомого мне офицера. Офицер был сильно взволнован.— В городе восстание. Я пришел к Вам от имени офицеров штаба округа за советом.— Чем могу служить?— Мы решили не защищать Временного правительства.— Почему?— Потому, что мы не желаем защищать Керенского.
Я не успел ответить ему, как опять раздался звонок и в комнату вошел знакомый мне полковник Н.— Я пришел к Вам от имени многих офицеров Петроградского гарнизона.— В чем дело?— Большевики выступили, но мы, офицеры, сражаться против большевиков не будем.— Почему?— Потому что мы не желаем защищать Керенского. Я посмотрел сначала на одного офицера, потом на другого. Понимают ли, что говорят? Но я вспомнил, что произошло накануне ночью в Совете казачьих войск, членом которого я состоял. Представители всех трех казачьих полков, стоявших в Петрограде (1, 4 и 1.
Свой отказ они объяснили тем, что уже однажды, в июле, подавили большевистское восстание, но что министр- председатель и верховный главнокомандующий Керенский «умеет только проливать казачью кровь, а бороться с большевиками не умеет» и что поэтому они Керенского защищать не желают.— Но, господа, если никто не будет сражаться, то власть перейдет к большевикам.— Конечно. Я попытался доказать обоим офицерам, что, каково бы ни было Временное правительство, оно все- таки неизмеримо лучше, чем правительство Ленина, Троцкого и Крыленки. Я указывал им, что победа большевиков означает проигранную войну и позор России. Но на все мои убеждения они отвечали одно: — Керенского защищать мы не будем.
Я вышел из дому и направился в Мариинский дворец, во временный Совет республики (Предпарламент). Их было немного, человек полтораста. Они поодиночке, неуверенно и озираясь кругом, направлялись к площади Зимнего дворца. Достаточно было одного пулемета, чтобы остановить их движение». Керенский армию во время так называемого Корниловского мятежа, но во главе тут, конечно же, откровенно антирусская политика Временного правительства.
Лидеры партий, пришедших к власти, не считали нужным скрывать, что Февральская революция была совершена во имя еврейских интересов.«Я бесконечно благодарен вам за ваше приветствие, — отвечая председателю Еврейского политического бюро Н. Фридману, говорил глава Временного правительства князь Георгий Евгеньевич Львов. Чхеидзе, — одним из самых замечательных является уничтожение главной цитадели самодержавия — угнетения евреев». А Павел Николаевич Милюков, будучи министром иностранных дел, так рапортовал Якову Шиффу, директору банкирской фирмы в Америке «Кун, Лейб и К. Примите нашу живейшую благодарность за ваши поздравления, которые свидетельствуют о перемене, произведенной благодетельным переворотом во взаимных отношениях наших двух стран». Много говорилось, насколько точно был выбран Лениным момент для производства переворота.
Гениально точно рассчитал он, когда, свергнув Временное правительство — (обладавшее, кстати сказать, нулевой легитимностью), большевики, пусть и на короткий момент, но будут восприняты русским народом не как захватчики, а как освободители от ненавистной власти А. Керенского. Но эта победа — победа момента. Она могла уплыть из рук, растаять в руках, как будто ее и не было. Гениальность Ленина не только в том, что он определил момент, когда можно захватить власть. В комнате с одеялами он совершил невозможное — нашел способ, как закрепить свою власть навсегда.
Не определено было и то, как должны осуществляться переговоры. Предлагалось только вести переговоры открыто, ликвидировав все тайные соглашения и договоры. Более того. Несколько точных купюр, незначительные поправки и — документы, задуманные как популистские декларации, обрели беспощадную силу грозного оружия.
В ленинской редакции Декрет о мире превратился в декрет о гражданской мировой войне. Интересы немцев и большевиков в конце 1. Духонина «сделать формальное предложение перемирия всем воюющим странам». Однако, по представлениям Николая Николаевича, подобные предложения могли исходить не от неведомо кем назначенных полномочных собраний народных представителей, а только от правительства, облеченного доверием страны, и он отказался исполнить приказ, за что и был растерзан латышами.
Из нашего взвода я и Лукьянов. Разговор сразу завязался на политическую тему. Начал Аршанский: — Слышали новость? Крыленко издал приказ о праве представителей полков заключать перемирие и представлять договоры на утверждение Советской власти?— Что же! Значит, сколько полков, столько и мирных договоров? Украинский полк заключит один мир, Великорусский — другой и так далее.
Да и действителен ли приказ Крыленко для украинских частей?— Ему это наплевать. Ему одного нужно — заключайте мир и расправляйтесь со своими начальниками. Вот прапорщику что нужно».
Но, кроме разговоров, никакого противодействия оказано не было. В тех же воспоминаниях С. Милицына, пытающегося, как он говорит сам, понять, кто превратил в зверских людей, жадных к чужой собственности и жизни, тех, кто когда- то был чистыми детьми, верующими и любящими, разговор о прапорщике Крыленко так ничем и не кончается.«Вот они тут крутят, а отвечать народу придется, — тихо, с ноткой грусти вставил Лукьянов.— А ну их к черту. Давайте лучше чай пить. Чья очередь за кипятком?». Заранее подготовившееся к подобному повороту событий германское командование бросило на «братания» сотрудников пропагандистских служб, и уже к 1.
Германская армия при этом продолжала сохранять дисциплину и боевой порядок. Троцкий самолично проверил, как выполнена в войсках ленинская директива о стихийном заключении мира. Еще когда он «первый раз проезжал через окопы на пути в Брест- Литовск, наши товарищи, несмотря на все предупреждения и понукания, оказались бессильны организовать сколько- нибудь значительную манифестацию против чрезмерных требований Германии: окопы были почти пусты, никто не отважился говорить даже условно о продолжении войны. Мир, мир во что бы то ни стало!
Позже, во время приезда из Брест- Литовска, я уговаривал представителя военной группы во ВЦИК поддержать нашу делегацию «патриотической» речью. Неудержимый порыв охватил весь съезд, который поднялся с мест и запел песнь пролетарского освобождения. Звуки «Интернационала» смешивались с приветственными криками и с громовым «ура»; в воздух летели шапки, лица раскраснелись, глаза горели»! Это пахнет революцией.
Бонч- Бруевич, вспоминая о рождении Совнаркома, косвенно подтвердил факт этого разговора Троцкого и Ленина.